Наиболее почитаемый  высокий образ Богородицы — неотъемлемая часть нашей культуры. Перед ним преклонялись , к нему взывали и поверяли самые сокровенные мысли. Ученики 7 класса, знакомясь с традициями изображения Богородицы, получили задание найти информацию, как Образ Богоматери раскрывается в русской литературе.

Интересным получился доклад Алены Бучневой. Очень трепетный и эмоциональный.  Автор текста Б.Кисин, с некоторыми добавлениями Алены. Предлагаю и вам почитать эти строки:

В Священном Писании

Библейские стихи, посвящённые Марии, делятся на прямые упоминания (в Евангелиях, Деяниях апостолов и Посланиях), а также ветхозаветные пророчества о Деве, которой надлежит стать матерью Христа и библейские прообразы, символически говорящие о спасительной миссии Марии. Выражения «Матерь Божья» и «Богородица» прямо не встречаются в Библии. Новый Завет о жизни Марии говорит очень кратко, лишь несколько эпизодов в нём связаны с именем матери Иисуса.

Подробнее других пишут о Марии евангелисты Матфей и Лука, однако в годы общественного служения Христа редко упоминается об участии матери Иисуса в общественных событиях, как это было, в частности, в Кане Галилейской. Три автора синоптических евангелий приводят рассказ о приходе Марии вместе с братьями Христа к дому, где он был с учениками и некоторыми людьми. Иоанн пишет, что Мария была свидетельницей распятия Христа

 

Многие великие русские поэты в своих произведениях воспевали образ Богоматери. Михаил Юрьевич Лермонтов в стихотворении «Молитва (Я, матерь божия)» охарактеризовал Марию как «тёплую заступницу мира холодного».

М. Ю. Лермонтов
Молитва

Я, Матерь Божия, ныне с молитвою
Пред Твоим образом, ярким сиянием,
Не о спасении, не перед битвою,
Но с благодарностью, иль покаянием,
Не за свою молю душу пустынную,
За душу странника в свете безродного;
Но я вручить хочу деву невинную
Теплой заступнице мира холодного.

Окружи счастием душу достойную;
Дай ей сопутников, полных внимания,
Молодость светлую, старость покойную,
Сердцу незлобному мир упования.

Срок ли приблизится часу прощальному
В утро ли шумное, в ночь ли безгласную,
Ты восприять пошли к ложу печальному
Лучшего ангела душу прекрасную.

Западная позднесредневековая куртуазная поэзия подчеркнула в Марии образ Прекрасной Дамы. Этот момент нашёл отражение в стихотворении Пушкина «Жил на свете рыцарь бедный»:

Жил на свете рыцарь бедный,
Молчаливый и простой,
С виду сумрачный и бледный,
Духом смелый и прямой.

Он имел одно виденье,
Непостижное уму,
И глубоко впечатленье
В сердце врезалось ему.

Путешествуя в Женеву,
На дороге у креста
Видел он Марию деву,
Матерь господа Христа.

С той поры, сгорев душою,
Он на женщин не смотрел,
И до гроба ни с одною
Молвить слова не хотел.

С той поры стальной решетки
Он с лица не подымал
И себе на шею четки
Вместо шарфа привязал.

Несть мольбы Отцу, ни Сыну,
Ни святому Духу ввек
Не случилось паладину,
Странный был он человек.

Проводил он целы ночи
Перед ликом пресвятой,
Устремив к ней скорбны очи,
Тихо слезы лья рекой.

Полон верой и любовью,
Верен набожной мечте,
Ave, Mater Dei¹ кровью
Написал он на щите.

Между тем как паладины
Ввстречу трепетным врагам
По равнинам Палестины
Мчались, именуя дам,

Lumen coelum, sancta Rosa!²
Восклицал всех громче он,
И гнала его угроза
Мусульман со всех сторон.

Возвратясь в свой замок дальный,
Жил он строго заключен,
Все влюбленный, все печальный,
Без причастья умер он;

Между тем как он кончался,
Дух лукавый подоспел,
Душу рыцаря сбирался
Бес тащить уж в свой предел:

Он-де богу не молился,
Он не ведал-де поста,
Не путем-де волочился
Он за матушкой Христа.

Но пречистая сердечно
Заступилась за него
И впустила в царство вечно
Паладина своего.

 

Деревенская Русь дожила до наших дней с издревле существовавшими способами обработки земли. Сошник XIV в. из музея и сошник XX в. — одни и те же, борона — одна и та же, трехполье — одно и то же. А поэтому и засуха и огонь, уничтожающий соломенные хаты, таковы же, по своему значению, как много веков назад, и все это, определяя сознание, оставляет действенными и полными живого смысла старые образы и представления и особенно образ Богородицы, тесно спаянный, как мы видели, с землей, с хлебом. Богородица в ее традиционном, ничуть не изменившемся понимании, встречаем мы и в литературе, близкой нам по времени. Корни творчества многих поэтов, идущих из деревни и от деревни, уходят в вековые традиции. Таковы напр. Кольцов , Есенин , Клюев . У Кольцова страшная для крестьянина дума о хлебе связывается с Богородицей — «Жарка свеча поселянина  пред иконою божьей матери». У Есенина — целый ряд стихотворений с традиционной богородицей, связанной с образами земледелия:

«Кроют зори райский терем,

У окошка божья мать

Голубей сзывает к дверям

Рожь зернистую клевать.

Клюйте, ангельские птицы,

Колос — жизненный полет…».

Но яснее всего непрерывность и неизменность представления о богородице выражены Клюевым:

«Богородица — ваша землица,

Вольный хлеб мужику уроди».

Одно стихотворение из «Песнеслова» он, перечислив различные предметы, кончает так:

«Под порогом зарыт „Богородицын сон“, —

От беды — худобы нас помилует он».

Упомянутый выше «Сон Богородицы» имел еще в древности значение заговора. Тому, кто его носил с собою, «будет от меня (т. е. от Богородицы) великая благодать и милость, здравие и благополучие, и на полях большое изобилие и урожай во всяком его хлебе, и на лугах трава и покосы сухие и счастливые будут». И вот в XX в. крестьянин зарывает под порог этот «Сон» с такой же верой и на тот же случай, как его предок чуть не тысячу лет назад. Не только в деревне, но и в городе «Сон Богородицы» не утратил своего значения. Бабушка у Горького  «сказывала наизусть «Сон Богородицы», чтобы женщины заучивали его на счастье» («Детство»). Горький вообще показывает, как цепко укоренился в сознании городского мещанства идущий от деревни образ Богородицы. В том же «Детстве» она «преславная… радости источник, красавица пречистая, яблоня во цвету… сердечушко мое чистое небесное… солнышко золотое». «Богородица всегда была, раньше всего. От нее родился бог… Я любил Богородицу… И когда нужно было приложиться к ручке ее… я трепетно поцеловал икону в лицо, в губы» («В людях»). Деревенская, первобытно-земледельческая Русь отразилась и в сознании людей, и не вышедших непосредственно из ее гущи. У Достоевского  в «Бесах» читаем: «Богородица, что есть, как мнишь?» — «Великая мать, отвечаю, упование рода человеческого». — «Так, говорит, Богородица — великая мать сыра-земля есть, и великая в том для человека заключается радость». В этих словах — почти исчерпывающий пересказ народного представления о Богородице: образ ее неизме́нен. В одном стихотворении Ф. Сологуба, где Богородицы расстилает свое «святое покрывало» над обидевшим ее селом и тем спасает его от гнева Ильи-пророка, все строфы кончаются словами: «Заря-заряница, красная девица, мать пресвятая Богородица». Эти слова станут понятными и полными смысла, если припомнить песенное обращение к заре, которая считалась богиней плодородия и сестрой солнца: «Заря — заряница, красная девица,  полунощница» и т. д. У А. Блока  мы находим:

«О, исторгни ржавую душу,

Со святыми меня упокой,

Ты, держащая море и сушу

Неподвижно тонкой рукой».

Характерно начало этого стихотворения:

«Ты в поля отошла без возврата…»

У него же Богородица, в одежде, «свет струящей», идет по Куликову полю, и ее «лик нерукотворный» сияет на щите. Здесь уместно вспомнить древний «Стих о Дмитриевой субботе» о той же битве. Богородица ходит по «изустланному мертвыми телами» полю и «кадит на мощи православных». И. Бунин  в «Бегстве в Египет» употребляет даже обычный прием народного творчества — перенесение библейского события в русскую обстановку: Б. бежит, «в кунью шубку завернув младенца», и дальше ряд картин природы России, с медведями и лосями. Как защита от врагов, как помощь в победе, Богородица с особой силой выступает в литературе периода войны 1914–1918. Буржуазия охвачена ура-патриотизмом, и ее литература черпает образы из народного хранилища. Эти образы навеваются «мужицким» характером войны — ведет ее армия, состоящая главным образом из крестьян-землепашцев. А. Белый  в стихотворении «Родине» придает России черты Богородицы, «неопалимой купины». У А. Ахматовой  «супостат» не разделит нашей земли, ибо

«Богородица белый расстелит

Над скорбями великими плат».

Революция (Февральская) не внесла сколько-нибудь заметного изменения в образ Богородицы. Образ этот по инерции продолжает свой путь, оставаясь старым, со всеми установленными вековой традицией свойствами. Этому способствует то обстоятельство, что коренных изменений в производственных отношениях земледельца Февральская революция не принесла. В стихотворении Э. Германа говорится, что генерал молится Богородице о помощи против восставшей «голытьбы». Но «помогла уж другим богородица, запоздала мольба генералова». Богородица, помогающая пролетариату в революции, — это весьма характерно для данного момента. И. Эренбург , враждебно встретивший Октябрь, выводит Богородицу. со всеми ее атрибутами. У него пресвятая Богородица, «пронзенная стрелами нашими», поит своею кровью голубицу, чтобы та утолила этой кровью жажду умирающего на площади солдата, который «выстрелил в церковь печальную». Богородица просит сказать ему, что «приходит богородица, когда больше ждать уже некого».

Изменились обстоятельства, обстановка, но не образ. После Октябрьской революции происходит коренная перестройка всех отношений, и образ Богородицы расслаивается. Новая жизнь требует новых не только по содержанию, но и по форме песен. Новые же формы могут быть выработаны только новым бытом, а он еще только складывается  тяжело и медленно. И в литературе старые формы приспособляются к новому содержанию. В. Кириллов  говорит о свободе: «Свобода — дева огневая» (ср. со старинным изображением Богородицы в рамке из огня), «ее дыханье — розы рая». Стихотворение о девушке он заканчивает: «О, богородица, поют мои уста: роди веселого и буйного Христа». Ив. Филиппченко  говорит о матери, начиная это слово с заглавной буквы:

«На всем Твои черты,

Твоей руки печать,

Ты бытие,

Ты лицо в себе таишь, о Мать».

Представления о матери, о деве, о величии материнства и чистоте девственности веками были неразрывно связаны с Богородицей. Она являлась наиболее традиционным образом для выражения всех этих понятий, и пролетарский поэт поддался влиянию, по существу ему чуждому, которому он должен и мог бы противостоять. Интересный пример словообразования, где представление, связанное с Богородицей, утеряв свой первоначальный смысл, становится только словом, мы встречаем в солдатской песне эпохи войны 1914–1918. Свистят пули, и солдат просит деревцо:

«Припокровь головушку победную,

Припокровь руки-ноги рабочие».

Богоматерь — издавна образ русской словесности. Появление ее в апокрифах  относится к началу христианской эры. Наиболее известны апокрифы «Хождение Богородицы по мукам» (записан впервые в сборнике Троицкой лавры XII в.) и «Сон Богородицы». Народное творчество создало из этих апокрифов целый ряд песен, заговоров, стихов, рассказов и т. п., в которых Богородица — главное действующее лицо. Не следует однако думать, что образ Богородицы явился чем-то новым. Представление о владычественном женском существе уже давно существовало в народном сознании. К образу земли как живого существа, — всеобщей кормилицы, источника силы и жизни, — со временем присоединились еще два образа — зори и громовницы (обе — богини плодородия). Синтезом этих образов явилась богиня плодородия — Лада.